Самоубийство бойца, отсутствие техники и пленные товарищи: о чем не может молчать 22 харьковский батальон

- Давай на "ты", - говорит военный лет сорока пяти. – Ты напишешь всю правду?

- Я – да, но что с вами после этого будет? – спрашиваю. 

- А нам уже и так п*здец. Бояться нечего. 

Минута невыносимо тяжелого взгляда. Он начинает:

- Мы устали, понимаешь? Вчера у нас застрелился боец.

К нему подходит младший товарищ, просит "не подставлять всех" и предлагает заступить в наряд. 

Военный отходит от меня на пять метров, а потом бросает: "Все равно вы не скажете правду. Вы только про гуманитарный груз будете писать".

^{Военные машины замаскированы.}

22 отдельный харьковский территориальный батальон пытается маскироваться в заброшенном здании, которое бойцы самостоятельно привели в порядок. В 57 километрах – Луганск. Их "прикрывает" батальон "Айдар", дальше – передовая. 

В зоне АТО они находятся уже пять месяцев, хотя изначально им обещали, что они не будут покидать Харьковскую область. У них неплохие зарплаты и некоторые уже успели побывать в семидневном отпуске, но это ничто по сравнению с тем, что каждый день они рискуют своей жизнью. На блокпостах на передовой их обстреливают, а спасительные мешки с песком на самом деле наполнены землей. 

"Мы - мясо", - обреченно говорят военные.

Некоторые из них успели побывать в плену у противника. После 40 дней мытарств ребят отправили домой в отпуск. 

- Один из парней до плена весил 90 килограмм, а приехал – 60, - говорят боевые товарищи. – Они рассказывали, что им завязывали глаза и стреляли возле уха. Так пугали. 

^{На вооружении бойцов - автоматы и зенитки.}

На журналистов и высшее начальство, прибывших в лагерь, поначалу смотрят с опаской, но уже через двадцать минут начинают говорить. Скорее, даже кричать. Молодые отшучиваются, более взрослые (некоторые – выпившие) говорят откровенно. 

О главном - шепотом, за машинами или зданиями, иначе беседы не получится. На полуслове простых рядовых прерывают их же коллеги.

У них одна цель – "выгнать сепаратистов из Украины", и много меседжей. 

Уставшим, обозленным бойцам нечем и некем воевать. 

-    Вивозимо з поля боя багато і двохсотих, і трьохсотих (погибших и раненых – прим. Авт.), - говорит Андрей Лялькун, главный сержант автомобильно-санитарной роты из Хмельницкого. - Ті цифри, що в новинах показують, то це вдвічі-втричи багатше. Нас б’ють "Градами", "Смерчами", "Ураганами". Ми ховаємся, як можемо, але стрілкова зброя проти артилерії не допомагає. А треба просто перекрити кордон і не давати російським військам заходити, а сепаратистів ми розіб’єм в три счета. Борони боже всіх хлопців!

^{Смельчак Андрей Лялькун.}

Андрей – один из многих, кто подтверждает присутствие российских войск на территории Украины. 

-    Російські війська є. Я особисто допитував пськовских десантників. Вони розуміли і знали, куди йшли. Але ми будемо стояти за кожний клаптик своєї землі. 

Бойцы 22 батальона просят передать привет "диванным войскам" и государствам – "союзникам", которые обещали помочь военной техникой. Признаются – иногда думают о тех, кто гуляет по улицам мирных городов, и ненавидят их.  

- Здесь большинство людей, которые не служили в армии, им сложно перейти с мирной жизни на военную, и это оставляет свой отпечаток, - объясняет замгубернатора Василий Хома. – Они раздраженные, некоторые теряют самообладание и, к сожалению, есть такие, которые реагируют неадекватно. 

^{Замгубернатора Василий Хома привез бойцам гостинцы.}

В это время за спиной чиновника стоят недовольные бойцы. Их уже не радуют ни привезенный губернаторский "Парламент", ни лекарства.

Тяжелая атмосфера в тылу еще и из-за того, что 8 сентября здесь застрелился боец. Командование долго пытается удержаться от комментариев, но под натиском бойцов все же сдается.

- Застрелившемуся прапорщику из Хмельницкого было около 30 лет, - рассказывает подполковник Сергей Горбенко. – Он был непьющий, с военным стажем. Завтра к нам приедет батюшка, чтобы исповедовать бойцов и забрать тело. 

Не для записи товарищи самоубийцы рассказывают, что полгода назад у него погибли родители, а из родственников остался только двоюродный брат. И добавляют – выживать здесь слишком сложно.  

- Мы находимся в тыловом обеспечении. Это тыл для ротации, отдыха и откармливания бойцов, - говорит зам по тылу подполковник Сергей Бригадиренко. – Мы обеспечены всем, кроме техники. Есть военная кухня, которая кормит больше ста человек, разворачиваем полевые бани. Проблемы есть, кто готов к этому? Никто. Холодает, но  очень проблематично снабдить армию, в основном нам в этом помогают волонтеры. 

^{Ужин в батальоне.}

Десятки смертей (о которых им запрещено говорить), отсутствие техники для полноценного отпора, ночлег практически на земле и скудное питание довели их до отчаяния. Тем не менее, бойцы радуются фото с девушками и верят, что их услышат. Не столько в Харькове, сколько в Генштабе и правительстве, которым они подчиняются. 

^{Полевая кухня.}

^{Полевая кухня.}

^{Полевая кухня.}

^{Палатка, в которой живут бойцы.}

^{Палатка, в которой живут бойцы.}

^{Запасы воды.}

^{На территории базы.}

^{Импровизированная столовая.}

^{Бойцы на территории тыла.}

^{Работа есть даже в тылу.}

^{Зенитка.}

^{Техника батальона.}

^{Есть у батальона и четвероногие любимцы.}

^{Автобус "дети".}

^{Автомобильно-санитарная рота из Хмельницкого не рассказывает, скольких бойцов убили террористы.}

^{Молодые бойцы говорят мало.}

^{"Козырные" номера.}

^{Ужин в батальоне.}

^{Ужин в батальоне.}

^{Ужин в батальоне.}

ЕЩЕ ИНТЕРЕСНЫЕ НОВОСТИ ХАРЬКОВА

Никакой Новороссии: Геращенко развеял слухи о развешивании в Харькове сепаратистских флагов

Фотофакт: над одной из самых высоких точек Харькова подняли флаг Украины

Топаз еще два месяца будет давать команду за решеткой